Сон, такой странный, интересный и вместе с тем грустный сон.
Игорь стоит на зеленой поляне, все вокруг овеяно светом, и нежная зелень травы
уходит во все стороны вдаль, за горизонт, на сколько хватает взгляда. Ласковое
солнце нежно греет плечи, царит безмятежность и покой. Рядом возникает,
кажется, тот самый медведь, но уже намного меньше и милее. Это уже не грозный
монстр, а просто большой, но кажется очень добрый медведь. Незримый Творец
переносит обоих ко входу в большую пещеру, за которой прячется темнота.
Лучезарное солнце рвет в клочья тьму, которая пытается прорваться из пещеры
наружу, и та в страхе бросается назад, но через несколько секунд, накопив
храбрости в леденящей темноте пещеры, рвется в бой, чтобы вновь быть
поверженной. Тьма из пещеры рвется и мечется в бессильных попытках дотянуться
до медведя, но ни одна из попыток не увенчалась успехом, и тут он начинает
рассказывать свою историю. Даже скорее не рассказывать, ведь он не владеет
человеческой речью, а показывать. Прямо перед темнотой пещеры появляется
полупрозрачная дымка, в которой образуются силуэты и картинки стремительно
сменяющие друг друга. Вот он видит большую маму медведицу перед собой, как он
просит еды и тычется в ее мех в поисках молока, вот он играет с медвежатами.
Картинка постепенно расширяется в ней все больше деталей из жизни молодого
медвежонка. В сознание начинают проникать: запахи, которые он чует; звуки,
которые он слышит и ощущения, которые он чувствует. Картинка полностью
перекрывает обзор, и теперь медвежонок это Игорь, а Игорь это медвежонок. Сколько
часов, или дней, или лет проходит так? Медведь делится своими знаниями, своей
мудростью, своей жизнью. Он видел многое, как охотиться, как искать следы, как
метить территорию. Видел, как расстреляли всю его родню, видел многое. И
чувствовал многое. Он не любил людей, но были и другие. Которые обогрели его,
дали ему новый дом под тысячей маленьких солнц, кормили, ухаживали. Ему было
хорошо. Но вот наступает этот день, черный день. Животные вокруг чувствуют
опасность, они бегут. Бежит и он, но от этого невозможно убежать. Что-то едкое
заполняет ноздри, дыхание перехватывает, наступает мрак. Во внутреннем мире
нечто вдруг обрывается, снова на этой поляне, снова бег, бег от этой тьмы, но
она сильна и могущественная, сил оторваться просто нет. Тьма окружает, зажимает
и тащит, тащит в пещеру. Когти в порыве отчаяния врываются в землю, но все тщетно.
Пещера становится тюрьмой. Злоба и ненависть наполняют сознание, безудержное
желание есть и убивать, убивать и есть. Мир вокруг медленно солнце за солнцем
погружается в темноту. Могучие лапы без труда ломают проволочный забор, ранее
казавшийся неприступным, медведь находит себе новую берлогу. И снова круговорот
событий. Слабокрасный свет тоннеля, люди погибающие в лапах и безвольно
болтающиеся, как тряпичные куклы, стрельба и погони, а также много, очень много
одиночества и боли. Тот самый внутренний хороший медведь тысячи раз пытается
вырваться наружу, но жестокая тьма держит его железной хваткой когтистых лап.
Даже медвежьи лапы здесь бесполезны. Он много раз хочет выйти наружу, но там
абсолютная чернота и только несколько пар желтовато-оранжевых хищных глаз горят
оттуда, обжигая своей яростью. Тьма внутри него при всей своей ненависти безнадежно
труслива перед лицом опасности, впрочем, это частое явление. Он так и не смог
выйти из своего укрытия. Но и хищные глаза, пылающие злобой там, за пределами
его логова, вдруг теряют свой пыл, подходя к полоске, бледного, едва видимого,
но все же света тоннеля. Так они и живут, он здесь, а хищные глаза там. Между
тем год от года, от внутренней боли и одиночества приходит отчаяние. Живая
тьма, жестокое порождение темных уголков неведомого, ужасающего своей
бесчеловечностью создателя, порождение чуждое всем законам реальности и
первородного, пусть где-то опасного, но справедливого мира, не дает возможности
сознанию покинуть тело. Избавиться от этих бесконечных мучений и отдохнуть
где-то там, в вечно зеленом и красивом мире. Но тут появляется он. Человек, в
котором нет ничего злого. Человек обладающий могучей внутренней силой. Таких,
как он, никогда не было здесь. Его энергия сочится через край и расплескивается
вокруг. Тьма жаждущая получить большую силу устремляется к нему, но разбивается
о невидимую мощную стену. Человек даже не замечает этого. В злобе тьма
посредством медведя пытается раздавить, убить, сокрушить, уничтожить этого
дерзкого человечешку, но тщетно. Все события сватки в том самом зале
разворачиваются вновь, но только уже с другой стороны. С каждым выстрелом боль
усиливается. С каждой минутой усталость все больше. С каждой каплей крови тьма
теряет свою силу. В какой-то момент пелена гнева спадает и начинается бегство.
Но уже слишком поздно. Лапы подкашиваются, к носу стремительно движется рельс.
Вновь поляна и пещера, внутри собирается сила, лапы могучей волей
расправляются, и оковы тьмы падают. Медведь выходит из пещеры на свободу. На
эту чистую, зеленую и светлую поляну. Сознание наполняет радость и тепло. Он
чувствует приближение смерти, но это хорошо. Где-то там, в далеком мире, его
уже давно ждут. Он знает, что бесчисленные жертвы, растерзанные в лапах, не его
вина. Там у него все будет хорошо. Он благодарен Человеку за то, что тот дал
ему свободу. Он поделился с ним тем, что у него было. Теперь можно идти.
***
Дребезжание будильника вырывает из сна. 06:30 утра. В голове
мутит. Приходится отойти к путям и выплеснуть содержимое желудка на путь.
Отчаянный вопль лени и усталости о необходимости поспать еще погашен усилием
воли. Даже когда привычка уже на автомате раз-два в месяц, в особо тяжелые дни,
обычная человеческая ленность и апатия дают о себе знать и в этот момент
главное не расслабиться. Сжать железную волю в кулак и сделать то, что нужно.
Иначе можно потерять то, что заработано с превеликим трудом. Плохие привычки
приобретаются быстро, а хорошие нужно культивировать. Каждый день 3-6 недель, а
потом их нужно поддерживать и полевать как тепличные цветы. Там где хозяин не
возделывает сад, сорняки растут сами. Поэтому - жесткое нет, попытке плоти
воспротивиться своему хозяину. Несколько глотков воды. Специальные дыхательные
техники и медленные пластичные движения через двадцать минут окончательно
изгоняют туман в голове и бренность в теле. Несколько упражнений на силу,
гибкость и растяжку наполняют энергией. Можно приступить к приему пищи. После
завтрака из рюкзака бережно извлекается лоскут ткани, аккуратно разворачивается
из ткани и открывается маленькая синяя книжечка. Зажигается фонарик. Строчка за
строчкой свет фонарика начинает скользить по мелким буковкам. Через минут
десять, когда яркий свет фонарика высвечивает из темноты фразу: «А я буду
воспевать силу Твою и с раннего утра провозглашать милость Твою, ибо Ты был мне
защитой и убежищем в день бедствия моего», шестое чувство тревожно
сигнализирует об опасности. Книжечка также бережно заворачивается в ткань и
убирается в рюкзак.
Они идут. Инстинкт просто вопиет к сознанию об их
приближении. Но они сейчас очень далеко, только зашли в туннель. Они пахнут
ядом. Даже отсюда можно учуять их зловонье. Нет, оно не различимо для человека,
эту силу дал ему медведь, в благодарность. Грязь их сердец ничто по сравнению с
тьмой, которая была внутри медведя, но и ее можно учуять. Семеро. Шестеро
молодых, крепких, тренированных, но еще не полностью вымазавшихся в этой грязи
и один дряхлый, может быть он не намного старше остальных, но он уже весь
прогнил и своей мерзостью заражает остальных. Наверх дороги нет. Там неведомые
существа стерегут вход. Арсенала осталось немного и вряд ли можно справиться
сразу с несколькими монстрами в кромешной тьме. Точно не справиться. По крайней
мере, одному.
***
Выдержка из дневника капитана Вяземского.
На задание нас отправили вшестером. Разведчик, медик (это
я), снайпер, подрывник, пулеметчик и командир. Сказали, что идем ловить
опасного преступника, рецидивиста, который вел подрывную деятельность, чтобы
свергнуть Нашего Царя и Заступника, Хранителя мира в Святой Обители Спасения –
Марка Первого. Помню, как сразу воспылал ненавистью к этому безбожнику. Еще
сказали, что он убил любимца нашего Царя. Как я негодовал передать невозможно.
Я решил, во что бы то ни стало отомстить ему. Поручение было довольно обидное
для одного из лучших отрядов спецназа в Обители: найти его по горячим следам и
сообщить о его местоположении, но не предпринимать никаких действий, оставаясь
незаметными, и ни в коем случае не пытаться его убить, поймать или запугать. В
нагрузку нам дали еще замполита, майора СИН, Виктора Третьего. На кой фиг нам
двадцатилетним, крепким и хорошо обученным ребятам сдался этот грузный, крупный
сорокалетний мужик? Но делать нечего, приказ есть приказ. Мы вышли. Зал Арены
был липким от крови, а на бессчетном количестве гильз разбросанных хаотично по
всему полу можно было запросто поскользнуться. Увидев бездыханного любимца
царя, мы вновь воспылали гневом к этому варвару, гнусному убийце. Но в мою
голову закралась страшная мысль, что мы то, даже всемером, вряд ли смогли
завалить этого гигантского зверя. Мысль чесалась и свербела, наполняя дальние
глубины мозга неестественным страхом, который медленно увеличивался с каждым
метром удаления от родной обители в этот неизвестный ни для кого из нашего
отряда черный провал. Только замполит, кажется, нисколько не боялся, а
казалось, что даже предвкушал битву, от чего него даже появилась улыбка.
Замполит сказал, что чувствует его и продекларировал нам воодушевляющую речь о важности
нашей миссии и нашего отряда для благополучия всей Обители. Мы шестеро сразу
воспрянули духом и даже ускорили шаг. Идти пришлось довольно долго, до тех пор,
пока мы не оказались в другом зале, очень похожем на первый, но совсем другом.
Майор приказал остановиться и сказал, что преступник где-то здесь. Освещение
было скверным, наши прожекторные фонари выхватывали белым пятном лишь небольшие
кружки в темноте, оставляя массу черного пространства свободной. Юркая серая
тень тихим шелестом на недосягаемой моей руке и голове скорости пролетела
справа от меня. Прежде, чем я осознал, что происходит, я уже падал на левый бок
от мощного толчка. В падении удалось прокрутиться и осветить пространство за
спиной. Единственное, что удалось увидеть: хрипящего замполита оседающего на
колени. Из шеи у него торчал нож. Серой тени нигде не было. Пока я лежал,
пятеро наших сбились в тесное кольцо, спиной к спине, как учили и белые пятна
закружили вокруг быстрой вереницей. Я не вставал, чтобы не загораживать свет и
не сбивать строй. По возможности старался осветить темные уголки снизу. Серая
тень врывается в пространство с обратной от меня стороны кольца. Звучат
выстрелы, но пули пронзают лишь темноту. Кирилл, наш пулеметчик тяжело держится
за живот и судорожно глотает ртом воздух. Практически невидимый в темноте
противник вновь и вновь выскакивает из темноты, нанося удары по ребятам в
кольце, то в живот, то в грудь, то в голову, не получив ни одного ранения. Пару
раз я уже было пытался встать, но противник ударами по ногам валил меня наземь
и исчезал. Снова шелест, и твердый ботинок врезается мне в затылок, от чего я
потерял сознание. Очнулся я уже связанным, как и все остальные, кроме
замполита.
Комментариев нет:
Отправить комментарий